Жодинские ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС поделились воспоминаниями о работе в зоне отчуждения

26 АПРЕЛЯ – МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ ПАМЯТИ О ЧЕРНОБЫЛЬСКОЙ КАТАСТРОФЕ

Сегодня в Беларуси вспоминают страшную техногенную катастрофу. В этот день 37 лет назад на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС произошел взрыв, который полностью разрушил реактор. И радиоактивная беда надолго поселилась в нашей стране. Последствия взрыва не годами, а десятилетиями еще будут отдаваться в белорусских семьях. Но тогда, в уже далеком 1986 году, необходимо было ликвидировать последствия аварии, и тысячи белорусов направлялись в радиоактивную зону. Среди них были и жодинцы.

Виктор Синяк, Сергей Голуб, Роман Жук и Юрий Шинкевич – члены городской организации общественного объединения «Ветераны Чернобыля». На момент создания в ее составе было 24 человека, сейчас из них осталось 11.

Навсегда запомнил август 1986-го Роман Жук, которому в то время было 24 года, и он трудился на автозаводе:

– Я только вернулся в Жодино из деревни, где отдыхал в выходные, и получил повестку из военкомата. Домой я забежал буквально на 15 минут – сразу же прибыл автобус, который доставил жодинцев в Смолевичи, а оттуда нас направили в Могилевскую область на недельное обучение. После чего мы попали в городской поселок Перки, который находился в 30-километровой зоне отчуждения. Но там наблюдалось серьезное повышение радиационного фона, поэтому нас перевели в деревню Острогляды Брагинского района. Это тоже в зоне отчуждения. Но и там мы пробыли недолго. Последним местом нашей дислокации стала деревня Рудаково. У меня ветеринарное образование, поэтому был определен на работу в рентгеновскую лабораторию: с помощью немецкого аппарата я брал пробы со всех продуктов, которыми кормили личный состав. Всего на тот момент на объекте было 14 офицеров, 14 человек младшего состава и ответственный – полковник Ветров. В зоне отчуждения я пробыл четыре месяца.

Больше всего врезалась в память моему собеседнику эвакуация жителей, а особенно детей, из деревни Острогляды. Когда стал повышаться радиационный фон воздуха, их сажали в автобусы и увозили в пионерские лагеря. Взрослых эвакуировали позже. Тяжело представить чувства родителей в тот момент. До сих пор слезы на глаза наворачиваются, когда вспоминаешь те события, признается Роман Аркадьевич.

Виктор Синяк в октябре 1986 года попал уже во второй поток ликвидаторов. На тот момент ему было 22 года, он после прохождения срочной службы работал водителем на БЭСМе. В зоне отчуждения жодинец провел шесть месяцев.

– В деревне Рудаково базировался белорусский полк химической защиты, который насчитывал тысячу человек. Меня призвали как водителя. Я возил командира отделения и людей, которые выезжали на дезинфекцию деревень – на загрязненных территориях снимали верхнюю часть грунта и вывозили в специальные могильники. Трудились в зоне отчуждения в основном белорусы, но в конце марта – начале апреля 1987-го нам на смену привезли россиян из Свердловска. Удивило, что «пополнение» было довольно возрастное – всем было лет по 50, а у нас практически одна молодежь.

Виктору Николаевичу запомнилась снежная и морозная зима 1986-87 годов. Еще бы! Жили-то в палатках!

– Бывало, проснешься, выйдешь из палатки: а других не видно – так замело, что нужно откапывать. Да и неудивительно: стояли в чистом поле. Столовая не отапливалась, приходим обедать, а миски к столам примерзли, еду привозили в термосах, но остывала она в миг, – подключается к разговору Сергей Голуб. Вместе с Виктором Синяком он попал в полк химической защиты, который дислоцировался в Рудаково. – Срочную службу я проходил в Германии, в химразведке. Демобилизовался в апреле 1986-го, и по приезде на родную Гомельщину, когда пришел становиться на учет в военкомате, у меня сразу забрали военный билет – специальность-то подходящая. Мне был 21 год. Но, правда, когда через какое-то время решил уехать на работу в Жодино – здесь я окончил училище, – «военник» мне вернули. Два месяца поработал на КЗТШ, а после, в октябре 1986 года, от военкомата направили в чернобыльскую зону. Из Минска нас ехал целый состав. Мы сменяли полк, который работал там до нас. У нас были боевые роты, по 180 человек в каждой. Люди были разного возраста, но из Жодино – одна молодежь.

Сергей Федорович занимался дезактивацией зараженных радиацией населенных пунктов. Людей там уже не было, только голодные собаки. Работа была нелегкой, все делали вручную: лопатами снимали пораженный верхний слой грунта, грузили в бортовые машины и вывозили в могильники, специальным раствором мыли крыши.

– Неприятно поразило тогда то, что во многих деревнях, куда мы приезжали, дома уже были вскрыты. Хоть везде дежурили милиционеры, охотников до чужого добра хватало. Но были и нетронутые дворы: в гаражах оставались машины, техника. Жутко было осознавать, что люди уезжали, оставив все. Еще в память врезались сады в отселенных деревнях: богатый урожай, яблок полно, а есть их нельзя, да уже и некому.

Юрий Шинкевич, который сейчас возглавляет городское общественное объединение «Ветераны Чернобыля», в октябре 1986 года в звании младшего сержанта вошел в сводный отряд УВД Миноблисполкома. На тот момент ему было 23 года, он только пришел из армии, женился и… отправился в командировку в зону отчуждения.

– Мы жили в выселенной школе в Тешково, это Наровлянский район, и охраняли все близлежащие деревни от мародеров, – вспоминает Юрий Алексеевич. – Задерживали тех, кто позарился на чужое. В основном на преступный промысел люди приезжали из Украины. Границы не было, они на машинах добирались сюда, взламывали дома, загружали холодильники, телевизоры и другую технику. Помню, ребята задержали мотоцикл «Урал», в кузове которого под сеном лежали вещи из оставленных домов.

Еще моему собеседнику запомнились старики, которые отказались уезжать из деревень, хотя к тому моменту они уже были обесточены. Им ребята возили хлеб и тушенку.

– И, конечно, сколько бы лет ни прошло, в памяти остаются те парни, которые быстро ушли из жизни после той командировки, – подвел печальный итог Юрий Шинкевич.

Дарья ДАНИЛОВА